Последний довод побежденных - Страница 94

Нельсон

Если бы Бон имел дневник, я бы обязательно поставил ему пятерку за догадливость. Нет, ну а как иначе, если на следующее утро за нами уже приехали? Короче, прозорливости моему товарищу было не занимать. А вот удачливостью и он, и я, судя по всему, были обделены. Хотя, с другой стороны, как сказать… Впрочем, обо всем по порядку.

Проспав ночь и большую часть утра, я поднялся со своей постели, привычно взглянув на Бона. Раненый спал, покорно лежа на спине, цветом лица радовал и дыхание имел спокойное. Встав, я хорошенько потянулся и зевнул во всю ширь. Еще разочек потянулся, поворачиваясь торсом вокруг своей оси, и окончательно решил, что жизнь все же хороша.

Быстро оделся в уже привычную форму. Штаны, рубашка, ой, сорри, гимнастерка, портянки и ботинки. Знаете, наверно, человек в действительности достаточно быстро ко всему привыкает, стоит его лишь засунуть в незнакомую обстановку. Вот с формой я уже освоился. С оружием тоже более или менее. Стараясь утвердиться в этой мысли, я повернулся к углу, в который любовно сложил добытые трофеи. И, знаете ли, не стал тереть глаза, как герои фильмов или там застывать соляным столбом. Я поступил более прозаично. Увидев совершенно вычищенное и свободное от чего бы то ни было пространство в углу, я всего лишь грязно выругался. Согласен, некрасиво. Но ведь и с нами тоже поступили отнюдь не этично!

Подойдя к окошку, я наклонился, рассматривая за занавесками окружающую действительность. Со вчерашнего дня почти ничего не изменилось: то же солнце, тот же двор, те же деревья — разве что двое прогуливающихся с винтовками мужчин портили пейзаж.

Покраснев от досады, я снова выругался, прекрасно понимая, что винтовки, черт побери, мои! Не то чтобы жаба задавила, но все равно, согласитесь, брать чужое нехорошо. А в данном конкретном случае, в отношении меня вообще подло. В конце концов, это именно я избавил селян от карательной экспедиции, и вот вместо благодарности — низкая, пошлая кража.

Следующей на очереди была дверь, и я уже прекрасно знал, чего мне ожидать снаружи. Наверняка все тех же вооруженных бойцов, охраняющих наш с Боном покой. Как показала практика, в этом самом случае я ошибался. Входная дверь была просто-напросто закрыта снаружи. Лениво попинав ее ногами, я вернулся в комнату и прошел к умывальнику. Больше не обращая внимания на спокойный отдых Бона, сбрызнул водой на ладони и имитировал умывание. На душе у меня, сами понимаете, было тошно.

Умывшись, я поддался стремительному импульсу и снова подошел к окну. Постучав в стекло, я попытался привлечь к себе внимание одного из мужчин с винтовкой.

— Иди сюда, военный, — позвал я, видя, что он смотрит в мою сторону. Для большего эффекта еще и поманил пальцем. Акция моя успех имела ограниченный.

Вместо того чтобы подойти ко мне, мужчина окликнул второго, оба они поглядели в мое окно и синхронно подняли винтовки к плечу. Исключительно ради того, чтобы поприкалываться, я повторил их движение и сымитировал передергивание затвора. Оба дисциплинированно повторили за мной, заряжая оружие. Короче, даже себя я толком не повеселил. Закончив пантомиму комбинацией из нескольких пальцев правой руки, я отошел от окна и в глубокой печали сел на стул.

— Ты чего делаешь? — вывел меня из задумчивости голос Бона. Не поднимая на него глаза, вперив их в пол, я честно ответил:

— У нас реквизировали все оружие, какое было. Заперли и поставили стражу за окном. Судя по всему, и за дверью тоже.

Против моего ожидания, воспринял информацию Бон сдержанно. Вообще ничего не ответил. Когда я взглянул все же на него, ожидая увидеть какие-либо проявления ярости на лице, обнаружил Бона сосредоточенным и задумчивым.

— Давай думать, Нельсон. У нас нет оружия, верно? Я лишен мобильности. Исходя из этого, надо прикинуть, что с нами собираются делать.

Мысль, конечно, правильная. Нам надо думать. В кои-то веки предоставлялась возможность пораскинуть мозгами и лишь потом действовать, а не вписываться в уже развивающуюся ситуацию.

Лично я бы на месте селухан торганул бы нами. Вообще, логично. Хотели бы завалить, закончили бы это дело ночью. Если сейчас охраняют, значит, мы нужны живыми. Для чего нужны? Ну, явно не для рабства и сексуальных утех. Итак, принимаем пилотной версию с нашей продажей.

— Я думаю, нас кому-то продадут, — озвучил я результат своих умозаключений.

Бон отозвался практически сразу:

— Согласен. Кому?

Вопрос совершенно не праздный. Положим, к казакам нам дорога была заказана однозначно. Бон в какой-то мере прав, я упустил двоих, и они расскажут, кто был инициатором нападения, так что это не вариант. Однако почему именно казакам? Ведь у селян есть какие-то терки именно с этими ряжеными… а значит, у нас есть надежда. Да, именно надежда. Попадание меня и Бона в руки казачков сто процентов оказывалось для нас фатальным. Ну или там, зловеще фатальным, жутко фатальным, жестоко фатальным, короче, не суть.

Теперь поставим себя на место жителей села. Нет, на время естественно, минуты на полторы, не больше. У них непонятки с казаками. Выхода два — сваливать с места поселения либо искать себе защиты у кого-то другого, у третьей силы. Логично? По-моему, вполне.

Мы сбежали от казаков, это в пояснениях не нуждается. Думаю, моей лабуде про немцев никто тут толком не поверил. Однако, если мы гипотетически предполагаем наличие третьей силы, нам неизвестной, можем ли бы с Боном, с точки зрения селухан, быть ей интересными? Черт возьми, а почему нет?!